Лицо без маски
- Ирина Халип, «Новая газета»
- 4.02.2008, 11:50
Спустя 17 лет арестован боец рижского ОМОНа, участвовавший в расстреле литовских таможенников в Мядининкае.
В ночь на 31 июля 1991 года в вагончик на литовско-белорусской границе, на котором висел литовский флаг, зашли двое и приказали всем лечь, сидевшие в вагончике послушно легли и уткнулись лицами в пол. Они ждали ударов прикладами, как это часто случалось и стало почти привычным, но вместо ударов прозвучали выстрелы. Стреляли в затылок.
Пограничного перехода в Мядининкае тогда еще не было — формально существовал Советский Союз. Но Литва уже объявила о своей независимости и начала самостоятельно обустраивать границы и создавать собственные таможенную и пограничную службы. На этих границах-самоделках несли службу таможенники — активисты «Саюдиса». Профессионалов тогда еще не было, и граница со всеми атрибутами была скорее символом независимости — как флаг, который вывешивали на вагончики.
Днем было спокойно, а по ночам начинались атаки. Бойцы вильнюсского и рижского ОМОНов приезжали на границу, поджигали вагончики и избивали тех, кто там находился, — выполняли приказ. Нужно было любыми средствами подавить литовское сопротивление. В том числе и запугиваниями на границе.
У таможенников оружия не было. Их охраняли бойцы нового литовского спецподразделения «Арас». Кстати, в «Арас» после провозглашения Литвой независимости перешли служить многие вильнюсские омоновцы. «Арасовцы» были вооружены, но был и приказ: не сопротивляться, не применять оружие, не поддаваться на провокации.
Если бы началась перестрелка, да еще и с жертвами, вводить в СССР чрезвычайное положение можно было бы уже на следующий день. ЧП все-таки было введено через 19 дней после трагедии в Мядининкае. И можно предполагать, что приказ о расстреле был отдан из Москвы — теми же, кто 19 августа объявил ГКЧП…
В ту ночь в Мядининкае дежурили восемь человек: четверо таможенников, двое дорожных полицейских и двое бойцов «Араса». У «арасовцев» была негласная договоренность с ОМОНом: наши не сопротивляются, ваши не убивают. В конце концов, многие были знакомы. (Договоренность выполнялась до той самой ночи.)
Дорожные полицейские сидели в машине с радаром неподалеку от вагончика — ловили тех, кто превышает скорость. Один из них должен был на следующий день, 1 августа, уйти в отставку. Поэтому даже не получал новую литовскую форму — его убили в форме советского милиционера.
Когда в вагончик, где находились таможенники и «арасовцы», вошли двое в камуфляже, еще двое остались на улице. Услышав выстрелы, дорожные полицейские попытались вмешаться, и их застрелили те, кто оставался «на стреме».
После налета в Мядининкае должно было остаться восемь трупов. Отсутствие свидетелей дало бы возможность отстаивать версию, которую изо всех сил пыталось распространять союзное МВД: литовцы и белорусы не могут поделить границу, вот и стреляют друг друга, как уток. Но трупов осталось семь. Таможенник Томас Шярнас выжил, пролежав два часа с простреленной головой. В деле о мядининкайском расстреле появился свидетель («Новая» опубликовала интервью с Томасом Шярнасом 8 июня 2003 года).
Несколько лет назад в Вильнюсе Шярнас сказал мне фразу, которую я почему-то помню до сих пор: «Все, что происходит с каждым из нас, — это наша единственная жизнь». В ночь на 31 июля 1991 года закончилась «единственная жизнь» Альгимантаса Мустейкиса, Станисловаса Орлавичюса, Ричардаса Рабавичюса, Альгимантаса Юозакаса, Миндаугаса Балавакаса, Альгирдаса Казлаускаса и Юозаса Янониса. Имя Шярнаса должно было быть в этом списке. Но он выжил и стал пастором литовской реформаторской церкви и главным свидетелем по делу о мядининкайском расстреле.
Следствие продолжается уже 17 лет. Давно установлено, что расстреливали таможенников бойцы рижского ОМОНа. И фамилии их известны: Александр Рыжов, Андрей Лактионов, Константин Никулин и Чеслав Млынник. Дело до сих пор не дошло до суда только потому, что трое живут в России, которая плевать хотела на все представления литовской прокуратуры о выдаче преступников. На каждого из них выписан европейский ордер на арест. В любой стране Евросоюза их бы давно уже выдали.
Но Россия по старой привычке изображает из себя гоголевскую птицу-тройку и — не дает ответа. Иногда, впрочем, дает. Прокурор Роландас Станкявичюс рассказывал, как посылал в Россию сотни запросов. Иногда на них даже приходили ответы — месяцев через десять: «Разыскиваемый вами гражданин ни в Москве, ни в Санкт-Петербурге не проживает. Дата, подпись». Как будто нет больше в России городов…
Но по делам, подобным мядининкайскому расстрелу, в Литве нет срока давности. Следствие по таким делам не закрывают и даже не приостанавливают. И на прошлой неделе стало ясно: суд все-таки состоится. Один из разыскиваемых преступников, Константин Никулин, арестован в Латвии и 29 января экстрадирован в Литву. Сейчас он сидит в вильнюсском следственном изоляторе и дает первые показания.
История оказалась совершенно детективная: Никулин успел «отметиться» не только в Мядининкае. В Латвии он тоже был в розыске — после кровавых событий зимой 1991 года возле рижского телецентра, в которых участвовал ОМОН. Никулин мотался между Калининградом, Тюменью и Санкт-Петербургом, но, в конце концов, зачем-то вернулся в Латвию. Его арестовали за вымогательство и осудили на пять лет. В 1998 году Никулин вышел из тюрьмы и выяснил, что против него и других омоновцев возбуждено уголовное дело, и за события у рижского телецентра все-таки придется ответить.
Но сначала, в ноябре 1999 года, его арестовали по подозрению в убийстве Галины Старовойтовой. Результаты баллистической экспертизы найденного у Никулина пистолета UPS были отправлены в Россию. Оказалось, пистолет не тот. Кроме того, Никулина подозревали в убийстве латвийского бизнесмена Арниса Шкестериса. Но доказательств было недостаточно.
Вновь перед судом Никулин предстал только в 2004 году — по делу рижского ОМОНа. Латвийский суд был гуманен донельзя, приговорив бывших омоновцев лишь к условному наказанию. Никулин получил два с половиной года условно и вскоре исчез. В том числе — из всех баз данных.
Вместо бывшего бойца рижского ОМОНа, лица без гражданства Константина Никулина в Риге появился гражданин Латвии Константин Михайлов. Паспорт гражданина Латвии и новую фамилию Никулин получил по решению Генеральной прокуратуры в рамках программы защиты свидетелей. Как оказалось, он многое знал об убийстве начальника Лудзенской службы государственных доходов Вячеслава Лисцова и пошел на сотрудничество со следствием. С тех пор, став Михайловым, Никулин спокойно жил в Риге.
Осенью 2007 года закончился срок условного наказания для человека с прежней фамилией. Его уже не существовало. В Риге жил совершенно другой, забывший об этом нелепо мягком приговоре. Но в Литве помнили. 30 октября прошлого года литовская прокуратура направила в Латвию представление об экстрадиции. 28 ноября гражданин Латвии Михайлов был арестован. 28 января Верховный суд Латвии принял решение об экстрадиции. На следующий день Михайлова-Никулина привезли в Вильнюс. Там ему грозит пожизненное заключение. Судить бывшего омоновца будут под новой фамилией.
Никулин думал, что новая фамилия, паспорт гражданина Латвии и программа защиты свидетелей позволяют забыть о той страшной ночи 17 лет назад. Но программа защиты свидетелей не освобождает от ответственности за другие преступления. Например, за участие в убийстве семи человек. И после 17 лет следствия суд все-таки состоится.
…Сейчас в Мядининкае работают совсем другие таможенники. Это уже не мальчики из «Саюдиса». Да и граница теперь совсем другая. Та, первая, где сквозь пол вагончика несколько часов на землю стекала кровь, охраняла страну-птенца. Потом — независимую Литовскую Республику. Позже это была граница Евросоюза. Теперь — еще и шенгенского пространства.
Но памятник с семью крестами на той границе останется, как бы она ни изменилась. Черная плита, белые кресты. Памятник такой же черно-белый, как тот девяносто первый год, в котором убивать было легче, чем жить. А от тех, кто все-таки отважился жить, оставались белые кресты на черной плите.